Мой милый жандарм (СИ) - Страница 12


К оглавлению

12

Чувствовалось, что коллегии самой до крайности нетерпения любопытно нынешнее дело. Не каждый божий день сталкиваешься с таким нежданным оборотом.

- Так и решим! - по недолгом раздумии хлопнул ладонью по столу председатель и возвестил: - Дело по обвинению девицы Анны Лазович откладывается сроком на час до прибытия свидетелей. Следующим параграфом подлежит рассмотрению жалоба на отказ суда в возбуждении производства по частному обвинению купцом Севастьяновым московского отделения Русско-Китайского банка в злоупотреблении доверием... - спохватившись, он обратился к полицейскому стражу: - Барышню до особого вызова препроводить в арестантскую комнату.

- Ваша честь! - умоляюще сложила руки на груди девица. - Позвольте остаться в зале суда... - и непонятно добавила: - Когда еще представится такая возможность.

- Ладно... - добро усмехнулся Илья Тимофеевич и тут же в строгости нахмурил брови. - Но чтобы тихо мне, дерзостей вольных не потреплю!

- Как можно? - искренне заверила девица, но я ей отчего-то не поверил.

Публика загудела в удивлении великом. Процесс все больше выбивался из привычной колеи. Девица, тем временем, покинув арестантскую скамью, окинула взором зал и решительно направилась в мою сторону. Сердце у меня гулко забилось в непонятном томлении. Остановившись перед моим соседом, развязного вида юнцом в железнодорожной тужурке, она ласково спросила:

- Молодой человек не уступит место даме?

- Всенепременно, - засуетился юнец, гордый от оказанной чести. Еще бы, будущая прима утренних газет обратила на него свое внимание!

Девица, плюхнувшись рядом со мной, облегченно вздохнула. Я искоса разглядывал ее, поражаясь собственному бесстыдству. Вблизи она казалась еще прекрасней.

- Чего пялишься? - почувствовав мой взгляд, сердито спросила девица. - Смотри, дырку протрешь, вчиню иск о причинении вреда здоровью.

- Любуюсь, - обронил я неожиданное для самого себя признание.

Тонкими пальчиками помассировав виски, девица пробормотала что-то о зеркале, отчего-то приплела Квазимодо и извиняющимся тоном произнесла:

- Не обижайся на меня. Я, вообще-то, тихая и скромная серая мышка. Это во снах я геройствую, да и общение с Ленкой в последнее время сказывается на мне не лучшим образом... - она тихонько рассмеялась: - Ее бы сюда, она бы вас мигом всех построила.

От ее мелодичного смеха, зазвеневшего луговыми колокольчиками, у меня поползли мурашки по коже. Смысла фраз ее, к стыду своему немалому, я не понял абсолютно и от растерянности и смущения переключил свое внимание на начавшийся процесс.

Суть дела, с моей точки зрения, была проста и безусловна. На что наделся купец, подавая жалобу в окружной суд, осталось для меня тайной. Взяв в банке ссуду на сто тысяч рублей, он честь по чести рассчитался в срок, но обвинил заимодавца в злоумышлении, сиречь обмане. Якобы, управляющий отделением при обсуждении условий договора опоил его коньяком, отчего подпись свою под документом он ставил, находясь в нетрезвом уме и памяти.

Дело подлежало рассмотрению в коммерческом суде, о чем и сообщил купцу суд первой инстанции, отказав в возбуждении производства по частному обвинению.

Сам купец, владеющий обширной сетью лавочек, торгующих всевозможной мелочью для нужд домашних, расплачивался по займу серебром и мелкими ассигнациями. Банк, зная об этом наперед, включил в договор пункт об особом проценте за трудоемкий пересчет возвращаемой частями ссуды. В общей сложности, купцу сие мероприятие обошлось в дополнительные полторы тысячи рублей, не считая самого ссудного процента.

На заседание судебной палаты купец явился без своего поверенного и - это было видно невооруженным глазом! - без всякой надежды на успех. Видимо, в силу своего характера и настойчивости привык доводить любое дело до логического конца. Вновь заскучала и публика, понимаю полную бесперспективность купеческих притязаний.

Его оппонент, банковский юрист, представлял собой достойный образчик преуспеяния и легкого налета высокомерия. Сославшись на неопровержимый пункт договора, он с тонкой иронией поведал высокому суду о вреде невоздержанности при употреблении хмельных напитков, и доброжелательно посоветовал купцу впредь внимательней читать документ перед его непосредственным подписанием.

Купец Севастьянов молча вращал глазами, сжимая в пудовых кулаках жалобно трещавшую тросточку, и беззвучно разевал рот. Единственное, что он смог изъяснить суду, так это саму причину спора. Делал он это не из жажды наживы, а исключительно в целях восстановления справедливости.

Под незлобивые смешки из зала, юрист банка, заложив большие пальцы рук за пройму жилетки дорогого немецкого сукна (три моих месячных оклада по самым скромным подсчетам), с изрядной долей вальяжности закончил свою блистательную речь:

- Как видит почтеннейшая коллегия, в данном споре все ясно и несомненно. За сим, прошу жалобу купца Севастьянова оставить без удовлетворения и взыскать с него понесенные банком издержки в процессе на сумму пятьдесят рублей. - Обратив свой взор на купца, он укоризненно покачал головой и покровительственно, не скрывая насмешки, произнес: - А вам, милейший, в этом деле не смогла бы помочь и новоявленная звезда российской юриспруденции... - с этими словами он отвесил шутливый поклон в нашу сторону.

- Ну почему же? - не замедлила с ответом нахальная девица, с завораживающей пластикой поднимаясь со стула. - Если уважаемый суд позволит задать несколько вопросов представителю банка, думаю, что я смогу показать всю несостоятельность его доводов.

12