Мой милый жандарм (СИ) - Страница 41

Скорым шагом покинув департамент полиции, я подозвал извозчика - стоило немедля встретиться с моей подопечной. В этом деле таилось немало загадок: удивляла поспешность, с коей материалы из околотка направили в центральный аппарат полиции, пропавший акт изъятия ассигнаций, непонятный интерес жандармского офицера из охранного отделения...

Признаюсь со всем присущим мне цинизмом: моя контора не берется за безнадежные дела - славу адвокату приносят победы, пораженья с пугающей закономерностью нещадно бьют по кошельку. Чтобы избежать подобного казуса, достаточно малого: тщательно изучить дело на предмет его перспективы. Но этот случай стоит особняком - имя барышни ныне на слуху, интерес прессы к предстоящему процессу ожидается нешуточный, и излишней рекламой юридическую обедню не испортишь.

Добравшись до купеческого особняка, я кинул двугривенный бородатому извозчику и с неподобающей представителю моей профессии торопливостью взбежал по крутым ступенькам парадного крыльца. На дверной звонок откликнулся сам хозяин, с тревогой пробасив:

- Гляжу - лица на тебе нет, Йоханн Францевич, никак с дурными вестями пожаловал?

Я не стал кривить душой, сумрачно поведав:

- Один мой старый приятель из отдела дознания любезно предоставил возможность ознакомиться с материалами обвинения. Радостного, надо признать, для нашей барышни там до крайности мало.

Петр Трофимович помрачнел, потрепал в глубокой задумчивости бороду и, спохватившись, потянул меня за рукав:

- Что ж мы на пороге-то беседуем?! Милости прошу в дом, изволь отужинать с нами ... - и с напускной сердитостью проворчал: - Отказ не приемлю категорически! Вам, молодым да неженатым, все по ресторациям привычней да трактирам, а что здоровье без домашних разносолов губите, то невдомек неразумным.

При виде ломившегося от изобилия стола в моей давно обрусевшей душе внезапно проснулся прагматичный немец: коли все не съем, то хотя бы попробую. Поцеловав ручку хозяйке, я встретился взглядом с виновницей торжества и, моментально утонув в чарующем зеленом море, неожиданно для самого себя пролепетал:

- С возвращеньицем вас, Анна Васильевна!

И с ужасом прикусил язык - что за околесицу я несу?!

Мою неловкость могло оправдать только одно: в полумраке околоточного участка я не смог как следует разглядеть свою подзащитную - тогда она показалась обычной, ничем не примечательной барышней с заурядной внешностью. Тем разительней был контраст: передо мной сидела особа, способная свести с ума одной лишь лукавой улыбкой, одним мимолетным взглядом.

- А вы милый, - нежно проворковала она, вогнав меня в краску. - Кстати, при первой нашей встрече вы не представились. Как мне к вам обращаться?

- Прошу простить меня за столь вопиющую бестактность, - охрипшим голосом произнес я. - Йоханн...кхе-кхе... - внезапный кашель окончательно погубил мое реноме.

- Фамилия у вас, часом, не Вайс? - неожиданно рассмеялась Анна.

- Розенталь, - с трудом выдавил я из себя.

- Долина роз, - мечтательно произнесла барышня. - Как поэтично!

Я покраснел пуще прежнего - вроде бы и искренний восторг, но отчего-то показалось, что надо мной подтрунивают.

- Аннушка, не ввергай дорогого гостя в смущение, лучше угости его рыбкой, - весьма кстати вмешалась Серафима Павловна, с легким укором взглянув на мою мучительницу. - Осетр сегодня весьма удачным получился и соус в меру пряный, не как в прошлый раз.

Не знаю, что было в прошлый раз, но вкуса тающего во рту блюда я не чувствовал абсолютно. Виной тому была моя подзащитная, разглядывающая меня с непритворным интересом. Если бы не старый добрый коньяк, до конца ужина я бы точно не дожил.

Черт возьми, даже мэтрам российской юриспруденции не удавалось выбить меня из колей в ходе сложных судебных процессов, а зеленоглазой девчонке удалось это сделать в считанные минуты! Прокляв в душе несвойственную мне застенчивость, сделав маленький глоток крепкого турецкого кофе, я самым строгим голосом произнес:

- Анна Васильевна, нам надо серьезно поговорить. Дело не терпит отлагательства...

- Вы хотите предложить мне руку и сердце? - с нетерпеньем перебила она, восторженно хлопнув ресничками.

- Аннушка! - вскричал от негодования Петр Трофимович.

- Не время для шуток, на кону ваша судьба, - холодно предупредил я.

Горестно вздохнув, Анна жалобным голоском произнесла:

- Злые вы! Вот помру старой девой, будете знать... - и обиженно надула губки.

Серафима Павловна звонко расхохоталась.

- Ладно... - звонко хлопнув в ладоши, серьезным тоном сказала Анна. - Повеселились и хватит... Не обижайтесь, Йоханн, но мне хотелось проверить вашу реакцию и психологическую устойчивость.

Мысленно поаплодировав изобретательности своей подзащитной, я грустно осведомился:

- Экзамен, если я правильно понял, мною провален?

- Вовсе нет, - обезоруживающе улыбнулась Анна. - Вы достаточно быстро взяли себя в руки... Но хватит об этом, расскажите, что вам удалось узнать.

Пытаясь не упустить ни единой подробности, я поведал обо всех материалах, имеющихся у обвинения. Анна слушала молча, с сосредоточенным видом покусывая губы. Когда повествование дошло до эпизода с пропажей акта изъятия ассигнаций, она вопросительно вздернула бровь, усмехнулась, и что-то едва слышно прошептала.

- Вот, собственно, и все, что удалось узнать, - закончив, я пригубил бокал с коньком.

- Значит, у них есть моя расписка, - с каким-то недоумением повторила она последнюю фразу.